Кутюрье смерти - Страница 20

— Он как раз был голый в душе! — крикнула Мадлен в трубку.

Марсель отстранил ее тыльной стороной ладони.

— Алло… Простите, здесь этот телевизор…

Мадлен зло щипнула его за ягодицу.

— Господин Марсель? — проговорила запыхавшаяся Надья. — Момо сказал, что он видел этого типа раньше. Он сказал, что видел его у нашего дома. Тогда выходит, что этот сумасшедший знает, где мы живем, да? Что мне теперь делать? Почему он хочет забрать у меня Момо? Я не хотела звонить, но…

— Послушайте, не паникуйте, я лучше зайду, так будет вернее…

— Чтобы перепихнуться, наверняка! Сволочь! — заорала Мадлен как сумасшедшая, изо всех сил саданув Марселя по правой ноге.

— Аи, стерва! Нет, я сказал: сейчас приду. Ждите.

— Поосторожней! У него СПИД!

Марсель повесил трубку, схватил Мадлен за руку.

— Ты что, с ума сошла?

— Так ты меня с ней обманываешь? Да? Из-за нее хочешь развестись, да? Она даже не француженка! Смотреть противно… Ты бесчестишь семью! Подлец!

Марсель одевался, стараясь не слушать. Взял револьвер. Ветровку.

— А почему ты не надеваешь форму, если идешь работать? Ну, почему?!

Мадлен висела на нем теперь, едва сдерживая слезы. Он старался говорить спокойно и не поддаться желанию шваркнуть ее как следует о стенку.

— Потому что это не мое рабочее время. Мы расходимся не из-за нее. Я едва знаком с девушкой, — добавил он строго. — Мы расстаемся, потому что у нас с тобой все кончено. И ты это прекрасно знаешь. Послушай, Мадлен, можешь ты замолчать, хоть один раз, у меня голова раскалывается.

— Это у меня сердце разрывается! И все из-за тебя!

Мадлен разрыдалась. Марсель рассеянно погладил ее по голове и вышел. Жалеть ее у него не получалось. Он любил ее, это была мать его детей, но она достала его — дальше некуда, и почему так получилось, он не знал.

Мадлен всхлипывала, прислонившись к стене. Чтобы тебе наставили рога с какой-то иммигранткой! И только подумать, что еще неделю назад она чистила этому дерьму ботинки, заляпанные блевотиной! Позорище, а не жизнь!

Коротышка был недоволен. Сидя перед телевизором, он рассеянно смотрел чемпионат мира по боксу в полутяжелом весе. Боксеры задыхались. Второй раунд. Левой давай, черт, левой! Пригнись, пригнись, твою мать, о, какой идиот! Вот дьявол! Прямо в морду! Гонг. Короткая передышка для мужчин, блестевших от пота, — рты полуоткрыты, проветривают трусы, вода стекает по мускулистым, часто вздымающимся торсам. Вдох. Выдох. Спокойствие. Не так уж и трудно сделать над собой усилие. Я так это делаю постоянно. Коротышка задумчиво, маленькими глотками прихлебывал пиво.

Не так-то много в округе лабораторий. Они в конце концов найдут ту, что надо. И сразу же вычислят меня. Вот ведь мерзкие упрямые проныры! Вечно им надо совать свои вонючие рыла в чужое грязное белье! И когда они меня найдут, то посадят меня под замок и будут вводить в голову эти имплантаты, прямо под шевелюру. Они уже пытались это сделать, и мне пришлось резать кожу бритвой, чтобы их найти, и, мать твою, сколько было крови… Да! Давай, убей его, давай! Левой, дерьмо!.. Мне надо придумать, как обезопасить себя. Найти… разменную монету.

Коротышка неожиданно расслабился и улыбнулся. Ему в голову пришла одна мысль.

Марсель тихонько постучал к Надье. В такой час лучше шуметь как можно меньше. Особенно из-за соседей… Дверь открылась. Надья посторонилась, пропуская его.

— Входите.

Морщинистый старик в костюме, сидевший перед низеньким столиком, внимательно оглядел его. Рассерженно спросил что-то у Надьи. Та нервно улыбнулась Марселю.

— Он спрашивает, кто вы… — Она повернулась к старику: — Это полицейский. Он пришел из-за Момо…

Повторила по-арабски.

Старик кивнул, но выражение лица у него оставалось по-прежнему мрачным. Он налил в стаканы чай и предложил Марселю. Марсель присел. Вот уж не скажешь, что сидеть в таком положении удобно. Он слышал, как у него скрипнули суставы. Надья осталась стоять в напряженной позе.

— Почему кто-то так озлобился на Момо? Денег у нас нет, у нас ничего нет. Это просто безумец, ведь правда? Почему вы его не арестуете?

— Кого арестовывать? Мы даже не знаем, есть ли действительно кого арестовывать.

Марсель упорно не хотел рассматривать вариант, что тот, кто напал на Момо, и тот, кого прозвали Кутюрье Смерти, — одно и то же лицо.

Вдруг появился Момо — с взъерошенными волосами. Он плакал. Надья обняла его.

— Все в порядке, родной? — Она обернулась к Марселю. — Он плачет, ему стали сниться кошмары… Ну, все… Все прошло…

— Я не хочу, чтобы меня съели…

— Никто тебя не съест, ты большой мальчик. Ну, скажи «здрасте» дяде полицейскому.

— Не скажу. Зачем он тут? Я не хочу, чтобы он тут жил.

У Марселя пересохло в горле. Надья пожала плечами.

— Он тут и не собирается жить. Он пришел тебя повидать.

— Да, Момо! Здравствуй! — сказал Марсель. — Ну, так скажи-ка мне, ты уже видел раньше этого типа, что приходил за тобой к школе?

— Нет, не видел!

Марсель вздохнул, выпрямляясь. Хрусть! Ну конечно, колени! Ему даже показалось, что старик усмехнулся. Надья гладила щеку Момо, который зевал с полузакрытыми глазами.

Марсель провел рукой по волосам. На балконе надрывалась цикада. Воздух был пропитан мятой и корицей.

— Ладно, я, пожалуй, пойду.

— Я зря заставила вас прийти. Простите, но он только что говорил… Я, наверное, сошла с ума…

— Ничего страшного. Пока. Чао, Момо. Спи спокойно. До свидания, месье.

Момо потянул Марселя за штанину.

— У тебя тоже есть мотороллер?

— Почему тоже? А у кого еще?

— У волка. Он сидел на нем возле нашего дома.